Случается нередко, что человек, никогда даже и не мечтавший о высокой чести когда-нибудь иметь счастье представляться членам августейшей фамилии, совершенно неожиданным для него стечением обстоятельств бывает вдруг осчастливлен милостивой аудиенцией или сам же испрашивает соизволения объяснить лично какое-нибудь дело государю императору, государыне императрице или другим высочайшим особам, членам августейшей фамилии.
В таких исключительных обстоятельствах следует усвоить нижеизложенные правила.
Допущенный к кабинету или в залу, где назначена аудиенция, проситель делает почтительный поклон при самом входе в комнату, потом второй поклон, подвинувшись несколькими шагами вперед и, наконец, в расстоянии никак не менее трех шагов от того места, где находится высочайшая особа, делается третий поклон.
Начинать говорить не должно прежде, чем его величество обратится с каким бы то ни было вопросом. Ответы должно давать явственно, отчетливо, стараясь не удлинять фраз без нужды. Осанка просителя должна быть свободна, носить отпечаток чувства собственного достоинства. Всякая робость, неуверенность в ответах, с беспокойством блуждающие взгляды могут произвести самое неблагоприятное впечатление и повредить успеху дела.
Когда аудиенция окончена, должно выйти из комнаты, не оборачиваясь спиной к высочайшей особе, пятясь задом и до самого порога производя те три поклона, которые назначены придворным церемониалом. На пороге только можно обернуться.
Во дворцах должно говорить вполголоса, из уважения к высоким хозяевам, под крышей которых находишься, ступать надо тихо, мягко и вообще сливаться с толпой придворных лиц, не стараясь ничем обращать на себя их внимания.
В дворцовых комнатах, наполненных, разумеется, различными предметами моды и роскоши, не должно ни к чему прикасаться и никакой вещи, как бы она не была мала, не сдвигать с ее места. Многие имеют несчастную привычку, бывая в чужом доме, трогать и переставлять вещи, обратившие их внимание, перелистывать книги, альбомы, ноты и оставлять их совершенно на других местах. Если в частном доме это считается невежливым, то во дворцах, посещение которых должно по справедливости считать для себя честью, такое бесцеремонное обращение с собственностью высоких хозяев может быть названо просто дерзостью и наглостью. Это невольным образом напоминает нам те правила или, как Екатерина Великая в шутку называла их, кодекс эрмитажных вечерних собраний, изложенные ею самою. Между ними есть правило, касавшееся именно знаменитого князя Григория Александровича Потемкина, чтобы ничего не трогать, не портить, не ломать, в рог не брать и в карман не класть, так как светлейший имел эту странную и неприятную привычку1. Не достаточно ли любоваться изящными драпировками, не щупая руками бархата, из которого они сделаны, нужно ли непременно подносить к глазам серебряный кубок, чтобы быть уверенным, что он не аплике?
Если вам посчастливится во время отсутствия императорской фамилии посетить один из дворцов для их осмотра, должно щедро вознаграждать камер-лакеев, служащих проводниками, и если мужчина приглашен дамами сопровождать их в этом осмотре, обязанность его взять на себя эти издержки и не допускать дам расплачиваться. Так как в этих случаях о цене, разумеется, не уславливаются и каждый дает по произволу, то лучше дать больше, чем меньше.
Никогда не должно стыдиться того, что посторонние могут осмеять ваше незнание какого-нибудь обычая и, помня пословицу «что город, то норов», в новом .ия вас месте внимательно всматривайтесь и прислушивайтесь к словам и поступкам местных жителей, чтобы действовать сообразно с тем, как они действуют. Знать обычаи всех стран довольно трудно, но в чужой монастырь со своим уставом входить не должно. Как бы странен не казался вам обычай, подчиняйтесь ему беспрекословно, чтобы не сделаться, во-первых, общим посмешищем, а более всего, чтобы не оскорблять чувство народности.
Наполеон I, несмотря на свою гордость и честолюбие, не одобрил английского посланника, лорда Амберста, когда он, возвратившись из Китая, рассказывал ему, что отказался от аудиенции у императора из-за того, что согласно с придворным китайским церемониалом, обязан был встать на колени и поклониться до земли.
— О! если бы Вы были моим представителем, — сказал Наполеон с негодованием, — я вменил бы Вам в обязанность два битых часа лежать ниц перед китайским императором, чтобы только добиться успешного результата от своей аудиенции!
Наполеон был прав, потому что в чужой стране обычай не может унизить и оскорбить, и только люди слабоумные могут быть противного мнения. Впрочем, бывают случаи, когда посланник, представитель высшей власти перед другой, более или менее враждующей с ней властью как нельзя справедливее уклоняется от выполнения какого-либо обряда, имеющего карикатурный или даже унизительный характер. Так, во время своего чрезвычайного посольства в Тегеране наш знаменитый и бессмертный герой и администратор Алексей Петрович Ермолов отказался надеть на свои генеральские ботфорты красные бабуши, требуемые персидским придворным этикетом, которому подвергались беспрекословно все представители других европейских держав. Такое упорство Ермолова, проистекавшее отчасти из его личного характера, имело в основании своем и чисто политические причины поступать так, а не иначе.
На аудиенциях у высших сановников прием просителей также сопровождается некоторым церемониалом, строгое исполнение которого есть дань уважения званию и посту. Эта наружная подчиненность не мешает горячо отстаивать свои интересы и добиваться успеха ловкими доводами, показывающими полное знание дела. Тут тоже излишняя робость может испортить хорошее начало. С другой стороны, увлекаясь собственными интересами, никогда не должно выходить из границ уважения, на которое имеет право тот, к кому относится ваша просьба. Если даже он, злоупотребляя своим положением, позволил себе возвысить голос или употребить неловкие выражения, удержитесь от проявления всякого негодования, не из страха к личности человека, но из уважения к власти, которой он облечен по выбору и по воле государя императора. В этих случаях допускается только некоторая холодность в тоне, которую немедленно заметит чуткое ухо придворного, а привычная светскость заставит его мгновенно образумиться, и, внутренне сознавая неприличность своей выходки, он поспешит загладить этот маленький промах полным вниманием и сочувствием к вашему делу.
Поступив же иначе, то есть дав волю оскорбленному самолюбию вылиться в резких выражениях, вы не только не подвинете своего дела, но и сильно поколеблете его успех, кроме того, выйдете из аудиенции с тяжелым чувством человека, недовольного и собой, и другими. Сдержанность не есть подлость, а благотворное проявление рассудка и сердца; предоставьте другим заслуживать общественное порицание, сами же старайтесь заслужить одно одобрение.
Источник: «Правила вежливости и светского этикета», Москва, 2007