Наряды эпохи Второй Империи

В Англии кринолин стал символом размеренной благопристойной жизни женщины, занятой заботами о доме, «домашнего ангела», как назвал свою героиню Ковентри Пэтмор в поэме, идеализирующей викторианскую женственность. Во Франции, напротив, разрастание кринолина и период, когда он достиг максимальной окружности, были непосредственно связаны с экстравагантностью Второй империи Наполеона III (1852-1870), годами материального благоденствия и свободы нравов, вошедшими в историю как Золотой век.

Поражающие роскошью платья кутюрье Чарльза Фредерика Ворта стали символом изобилия той эпохи. Впервые на Ворта обратили внимание при французском дворе благодаря протекции принцессы Меттерних, жены австрийского посланника в Париже, и к 1860 году кутюрье уже отвечал за официальные туалеты императрицы Евгении, супруги Наполеона III, и ее фрейлин, а также создавал вечерние платья для многочисленных празднеств. Однако роскошные платья Ворта, на которые уходили десятки метров дорогих тканей и разнообразной отделки, преследовали и более практичную цель: поддержать, согласно поручению императора, переживавшую период упадка французскую текстильную промышленность, в особенности шелковые фабрики Лиона. Международную репутацию Ворта как создателя нарядов для представительниц высшей аристократии поддерживал и распространял живописец Франц Ксавер Винтерхальтер, главный портретист императорской семьи и французского двора. На одном из его портретов Елизавета Баварская (1837-1898), супруга Франца-Иосифа I, изображена в платье с глубоким декольте и туго зашнурованном корсете по моде той эпохи: в похожих платьях les Grandes Horizontales, знаменитые куртизанки, такие как любовница Наполеона Кора Перл, блистали в декадентском полусвете Второй империи.

Экстравагантные силуэты, роскошные ткани и богатая отделка - прерогатива современных дизайнеров, сочетающих виртуозный профессионализм с театральностью возрожденных исторических традиций. Самый яркий тому пример - творчество Джона Гальяно.

Для своей нашумевшей весенне-летней коллекции 1994 года Гальяно придумал образ принцессы Лукреции, бежавшей из России в Париж во времена Второй империи. Дизайнер намекает на некоторую непристойность эпизодов этой истории при помощи выполненных с безукоризненным мастерством лифа дезабилье и «деконструированного» кринолина огромных размеров, в которых его героиня преодолевает разнообразные жизненные перипетии.